"Для меня папа навсегда остался единственным объективным критиком моего творчества. Поверьте, это бремя, которое нелегко было нести. Папа был очень строгим и бескомпромиссным критиком. Но, как ни странно, именно этого взгляда на мою музыку мне и не хватает. Сейчас большего критика собственного творчества, чем я сама, трудно представить.

 

Папа всегда был очень прозорлив: умел прогнозировать события и нечасто ошибался. В последние годы уровень нашего с папой взаимопонимания был настолько высок, что нам не нужно было даже говорить. Мы мыслили одинаково, у нас было похожее отношение к тем или иным событиям и к жизни вообще. Я знаю, что сказал бы папа по тому или иному поводу, и всегда с ним согласна. Мы – одно целое. Я стараюсь философски относиться к факту телесного умирания человека. В остальном мы вместе по сей день. И так будет всегда. Я просто перестала заходить в его комнату, чтобы не натыкаться на пустоту."