В эксклюзивном интервью блогеру Андрею Остапчуку украинский режиссер впервые приоткрыл тайны свое бизнеса, рассказал об особенностях многомиллионного контракта с китайцами, годовых гонорарах артистов уровня Барских и Tayanna, а также впервые поведал о своих страхах, что думает о премиях в Украине и почему одиночество – неизменная спутница по жизни Бадоева.
Самые громкие цитаты публикуем ниже:
В целом любой топовый артист, каким является Макс Барских, зарабатывает около трех миллионов долларов за год. TAYANNA зарабатывает около трехсот тысяч долларов, но эти деньги всегда в обороте. Будет еще круче, нужно только время.
Я никогда не настроен на быстрый заработок, я в него не верю. Все, что пришло быстро, быстро уходит. Я люблю идти как танк – медленно, но верно.
На самом деле нет такой конкретики в цене моего гонорара. Есть конкретика в том, очень сильно я хочу сделать именно эту песню, в которой будет синергия творчества и клип пойдёт в мой шоу-рил, или музыка находится вне моего вкусового ощущения, и клиент просто получит творческую и крутую работу. Бывают такие случаи, когда я вообще отказываюсь от гонорара. Это происходит, когда я понимаю, что у людей нет пока денег, чтобы оплатить мой гонорар, но при этом я хочу поддержать их и создать с ними что-то стоящее. В таком случае это инвестиция моего таланта в талант других людей для того, чтобы у них появился шанс на выживание. А лимит бюджета моих работ неограничен. Были клипы с бюджетом в двести тысяч долларов, не так давно в триста шестьдесят тысяч, был большой музыкальный фильм из 9 новелл за более чем три миллиона долларов. Обычно, когда ко мне приходят люди, они готовы платить достаточно много за то, чтобы была создана конкретная идея, которая работает.
Начинали мы с того, что предлагали фулхаус кейс – когда ты полностью создаёшь клип под ключ. Получаешь трек и организовываешь весь процесс сам: разрабатываешь стиль и имидж. Звезда чувствует себя звездой – приезжает на площадку и в конце получает клип. До нас же всегда было таким образом: если есть продюсер у артиста, они сами говорили, какая должна быть идея, кто будет режиссёром, оператором, кого они возьмут стилистом и т.д. Это, безусловно, вело к не очень хорошему качеству самого клипа и к утомлению артиста. То есть, артист должен был быть ещё администратором сам у себя. Мы это ликвидировали, и такое предложение максимально подошло в тот момент нашему потребителю. Этим мы, в принципе, достаточно сильно поменяли рынок, и режиссеры, пришедшие после нас, так и начали работать, а многие из них вовсе проходили через мою площадку. Сегодня это уникальное предложение расширилось с точки зрения моих внутренних знаний и опыта. Сегодня артист приходит ко мне и спрашивает: «на какую песню вы считаете нужно снять видео?» То есть добавляется элемент продюсирования. Когда клип произведён, мы помогаем артисту выстроить стратегию, выработать промо, расставить акценты.
Я не люблю ходить на похороны. Мне не нравится страшное доказательство того, что человек может превратиться в статику. Мне не нравится осознавать, что волшебство может закончиться. Я еще ребенок и в этом плане хочу им оставаться. Всех людей, которые хоть чуть-чуть делают так, что я перестаю чувствовать себя ребенком, сразу же удаляю из своей жизни. Я не хочу лишать себя права жить в приятном мире.
Одиночество – это конкретная подруга моей жизни (смеется).
В моей жизни ежедневно проходит такое количество людей, что весь мой путь построен на том, чтобы отдавать энергию. На площадке ты забираешь из себя все, что есть, и отдаешь артисту. Поэтому момент одиночества так сладок, невероятен и прекрасен. Когда ты можешь просто погрузиться в себя, как в детстве - зажимаешь нос и опускаешься в полную ванну воды, гул уходит, и ты слышишь голос мамы. Он тебе кажется таким счастливым, пока она на кухне что-то готовит и шумит кастрюлями. И ты думаешь «о, как я счастлив». Одиночество для меня – это некое погружение в ванну.
